От «общего темпа труда» зависит личное счастье человека. По повести А. Платонова «Котлован» (ЕГЭ по литературе)

Вощёв не решается верить, что строители общепролетарского дома, беспрерывно и самоотверженно роющие землю под огромный котлован, знают истину, он сомневается в том, что сущность жизни постигнута раз и навсегда: «Дом человек построит, а сам расстроится. Как жить тогда будет?» В слове «расстроится» просвечивают два смысла, и в этом яркая особенность стиля Платонова. С одной стороны, «расстроится» - значит разрушится в душе человека гармония, согласие с миром и с собой, как расстроятся струны на гитаре. С другой стороны, «расстроится» - значит начнёт переживать, испытывать печаль и тоску, грусть и уныние.

(Пример № 2).

Повесть начинается с того, что «в день тридцатилетия личной жизни Вощёву дали расчёт с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования». Здесь писатель использует плеоназм – излишние определительные слова. Лишним является словосочетание «личная жизнь». Но эта нарочитая речевая ошибка указывает на проблему соотношения личного и общественного, тем более, что ниже в тексте указывается причина этого увольнения – «вследствие роста слабосильности в нём и задумчивости среди общего темпа труда». Как соотнести личную жизнь и «общий темп труда»? (Пример № 3).

Дорога приводит правдоискателя Вощёва к строителям общепролетарского дома, «куда войдёт весь местный класс пролетариата». Описывая рабочих, которые копают огромный котлован и уверены, что знают истину, писатель реализует метафору «докопаться до истины». (Пример № 4).

Ещё одна особенность языка Платонова: абстрактные понятия становятся вещественными, например, истина или смысл жизни называется у него «вещество существования». Землекопы говорят «несознательному» Вощёву: «Ты же не работаешь, ты не переживаешь вещества существования, откуда же ты вспомнишь жизнь». (Пример № 5).

Обратим внимание на эпитеты, которые раскрывают неожиданные стороны предмета, события или чувства, передают прежде всего авторское восприятие, которое и нас должно потрясти. Например, о роющем «почву вглубь» Вощёве автор пишет: «Уже тысячи былинок, корешков и мелких почвенных приютов усердной твари он уничтожил навсегда и работал в теснинах тоскливой глины». Конечно же, эпитет «тоскливая» передаёт не качество глины, а психологическое состояние героя. (Пример № 6).

В повести есть двойник Вощёва – инженер Прушевский, который создал проект «общего дома» и предполагает, что «через десять или двадцать лет другой инженер построит в середине мира башню, куда войдут на вечное счастливое поселение трудящиеся всей земли». Здесь возникает реминисценция, связанная с ветхозаветным сюжетом о Вавилонской башне, которую люди в гордости своей собирались построить до самого неба и сравняться с самим Богом как Творцом мира. Господь наказал гордецов за их тщеславие: он смешал языки, и люди перестали понимать друг друга. Но и вспоминается революционный лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» (Пример № 7).

Обратим внимание на то, что речь повествователя и речь его персонажей равнозначны, не отделены друг от друга. Здесь часто встречаются идеологические штампы, лозунги того времени, понятые по- своему и наполненные иным смыслом. Этот «новояз», язык революционной эпохи, причудливо и изощрённо сочетается с разговорными, профессиональными и поэтическими словами. Например, товарищ Сафронов, наиболее активный среди мастеровых, переполненный энтузиазмом, поучает «несознательного» Вощёва, который «хочет истину для производительности труда»: «Пролетариат живёт для энтузиазма труда, товарищ Вощёв! Пора бы тебе получить эту тенденцию. У каждого члена союза от этого лозунга должно тело гореть!» Здесь используются слова публицистической лексики революционной эпохи, связанные с идеологией, а абстрактное понятие энтузиазма наполняется «вещественным» содержанием с помощью метафоры «тело горит». Кроме того, наблюдается нарушение лексической сочетаемости слов: «получить тенденцию». (Пример № 8).

Рассмотрим ещё один пример: «В молодости Чиклина здесь пахло пекарней, ездили угольщики и громко пропагандировалось молоко с деревенских телег». В этом предложении наряду с общеупотребительными, «аполитичными» словами «пекарня», «угольщики», «молоко», «телеги» мы видим и идеологически маркированное слово «пропагандировалось». (Пример № 9).

Ещё одна особенность языка Платонова – это сарказм – высшая степень иронии, злая насмешка. Например, борьба большевиков с «левым» и «правым» уклонизмом изображена с сарказмом. Всадник из района, везущий директиву, спрашивает новоиспечённых колхозников, где находится актив. «Скачи прямо! – сообщил путь колхоз. – Только не сворачивай ни направо, ни налево!» Здесь же обратим внимание на метонимическое олицетворение «колхоз», которое подчёркивает обезличенность крестьянской массы, вступившей в колхоз.

Итак, мы видим, что Платонов полностью подчинил свой язык новой эпохе, создал необычный стиль, который называют по-разному: «абсурд», «сюрреализм», «ёрничество». «косноязычие». Произведения Платонова относят к «орнаментальной прозе» - стилевому явлению русской прозы первой трети двадцатого века, которое предполагает организацию прозаического текста по законам поэтическим.