Образ «маленького человека» в современной отечественной литературе (ЕГЭ по литературе)

Социально-психологический тип «маленького человека» сформировался в русской литературе начала XIX века: это и Самсон Вырин в повести А. С. Пушкина «Станционный смотритель», и Акакий Акакиевич Башмачкин в повести Н. В. Гоголя «Шинель». Принято считать, что хронологически развитие этого типа героя завершается в произведениях писателей-реалистов Серебряного века А. И. Куприна, И. С. Шмелёва,

Б. К. Зайцева.

Однако ряд учёных полагает, что основополагающие черты «маленького человека» (незначительное социальное положение, робость, осознание собственной незначительности, часто неустроенная личная жизнь, неприятие обществом, обиды со стороны власть имущих и т. д. ) нередко обнаруживаются и в образах героев русской литературы конца XX начала XXI века. В качестве примера называются такие произведения, как «Человек свиты» В. С. Маканина, «Река Оккервиль» и «Петерс» Т. Н. Толстой, «Народ избранный»

Л. Е. Улицкой, «Евгеша и Аннушка» М. А. Палей, «Нюточкин дом» Е.

С. Чижовой и др.

Обратимся к рассказу Т. Н. Толстой «Река Оккервиль». Интересно, что в первом же абзаце произведения Петербург называется «злым петровским умыслом, описывается наводнение, упоминается и сам «царь-плотник», догоняющий «своих слабых, перепуганных подданных». Следовательно, автор сознательно отсылает читателя к проблематике «Медного всадника» А. С. Пушкина.

Как и пушкинский бедный чиновник Евгений, главный герой рассказа Т. Н. Толстой Симеонов уже по его портретному описанию кажется человеком незначительным: носатый, лысеющий, в дешёвых носках.

Его быт поражает своей неустроенностью и аскетичностью: Симеонов «пирует на расстеленной газете, хранит плавленые сырки и ветчинные обрезки в межоконном холоде, заваривает чай прямо в чашке,

чтобы не пачкать лишнюю посуду. Однако он нисколько не тяготится своей бытовой неустроенностью. Более того, герой упорно защищается от попыток Тамары проникнуть в его мир с котлетами, жареной картошкой и цветастыми занавесками.

Симеонов старательно и порой по-детски наивно (выключив в квартире свет и стараясь не шуметь, чтобы Тамара решила, что его нет дома) оберегает своё одиночество, поскольку. только отгородившись

от всего остального мира, может «шагнуть в идеальный мир с аккуратными домиками под черепичными крышами ровными гранитными парапетами и коваными решётками, мостами с башенками и цепями, где по брусчатой мостовой идет удивительная женщина тупоносых туфельках на причудливых каблуках, в длинных перчатках и круглой шляпке с вуалькой.

Свой вымышленный мир Симеонов поселил на конечной трамвайной остановке «Река Оккервильн, поскольку в этом названии ему почудилось что-то нерусское, таинственное и мистическое Показательно, что герой рассказа сознательно ни разу не доехал до этой остановки, поскольку понимал, что там, скорее всего, расположены склады, — гадкая фабричонкан или свалка о вонючим тлеющим дымом"

Следовательно, Симеонов прекрасно осознаёт, что он беззащитен перед реальным миром, грозящим раздавить его хрупкую мечту.

Герой настолько слаб, что даже для того, чтобы попасть в этот прекрасный мир, ему необходим «проводник», и им становится чарующий голос ныне забытой певицы Веры Васильевны. Именно поэтому Симеонов так бережно относится к граммофону и старым пластинкам с записями исполненных ею романсов. Даже «нудные», ненужные книги» он переводил с редкого языка», мечтая приобрести ещё одну пластинку.

На призрачность вымышленного Симеоновым мира с самого начала рассказа указывает ряд деталей: граммофон лишён одной ножки, купленная по случаю пластинка имеет щербинку... Эти детали как бы

пророчат разрушение его мира.

Первым серьёзным потрясением для Симеонова стало известие, что Вера Васильевна, оказывается, не умерла, как он всегда считал. Ему в какой-то степени было «удобно» считать, что её образ давно растворился в дали прошлого, — это объясняло его пассивную мечтательность. Стараясь защититься от вторжения реальности, Симеонов предпринимает отчаянную попытку создать «компромиссный» вариант:

он представляет себе Веру Васильевну почти бестелесной древней старушкой, подслеповатой и глуховатой. Герой рассказа подсознательно создаёт столь «жалкий» образ объекта поклонения не потому, что этот образ стоит как бы на грани небытия, а потому, что понимает: он сам может сыграть роль «верного рыцаря», только если его «дивная пери» совсем немощна.

В реальности же Вера Васильевна оказалась дородной и ещё нестарой женщиной с яркой внешностью и басовитым голосом, окружённой множеством почитателей её таланта. Кроме того, и она сама, и блюдущий её интересы Поцелуев по манере поведения бестактны, порой даже агрессивны, и под этим напором рушится хрупкий вымышленный мирок Симеонова. Однако герой Т. Н. Толстой всё же пытается отгородиться от реальности, сбежать в прекрасный мир искусства. Этот поступок отличает Симеонова от классического типа «маленького человека», представители которого не способны сопротивляться агрессии реального мира.

Итак, всё вышесказанное позволяет утверждать, что герой рассказа «Река Оккервиль» может быть отнесён к пушкинскому образу «маленького человека», поскольку у него есть в жизни сильная привязанность, пусть не к дочери, как у Самсона Вырина, или к невесте, как у героя поэмы «Медный всадник». Однако даже призрачный и хрупкий образ идеального мира позволяет Симеонову защититься от разрушительного для него воздействия мира внешнего. И хотя его противостояние реальности имеет пaccивный характер, но для «маленького человека» это тоже проявление душевной стойкости.