Как решается проблема счастья в поэме «Кому на Руси жить хорошо»? (Некрасов Н. А.)

Идею этого сочинения мы можем сформулировать так: «Счастье в понимании Некрасова — это борьба за народное дело. Для формулировки идеи нам было достаточно заявления Некрасова, что именно Гриша Добросклонов, народный заступник, и есть самый счастливый в поэме человек. Но чтобы эту мысль по-настоящему доказать, надо окинуть взором всю поэму, рассмотреть всех претендентов на звание счастливых и разные взгляды на счастье, высказываемые многочисленными персонажами поэмы.

Размышляя о смысле слова «счастье», мы уже как бы наметили пути поисков аргументов. Очевидно, что идею «счастье — в борьбе» Некрасов отстаивает, опровергая другие понимания этого слова.

Вот и мы, идя вслед за писателем, будем находить эти опровержения, и наши находки на этом пути явятся кирпичиками в сложной постройке доказательств главной мысли сочинения.

Первое мнение, с которым спорит Некрасов,— это «счастье — в богатстве». Да, действительно, многие тогда так думали, да и сегодня, к сожалению, есть у нас сторонники такого взгляда на счастье. Но Некрасов в поэме показывает, сколь пуста и никчемна жизнь людей, видящих счастье только в богатстве. Даже среди помещиков стало появляться сомнение в назначении человека, чтобы:

Достоинство дворянское Поддерживать охотою,

Пирами, всякой роскошью

И жить чужим трудом...

А сколько иронии в описании «счастливой» жизни последыша — князя Утятина!

Вот видите: за основу мы взяли мысль «сомнительность счастья в богатстве». И сразу же память стала услужливо снабжать нас примерами для подтверждения этой мысли. И на этих примерах мы убеждаемся, что Некрасов полностью отказывается считать богачей счастливыми людьми. Эту мысль мы и положим в основу формулировки найденного нами аргумента: «Разоблачение Некрасовым призрачности и эгоистической сущности счастья богачей».

Далее Некрасов опровергает еще одних претендентов на роль счастливцев — рабов по убеждению. Мы знаем, что эксплуататорское устройство общества разлагает морально не только угнетателей, но и многих угнетаемых. Вспоминаются и примеры таких «счастливцев». Это и «любимый раб» князя Переметьева, и Ипат. С каким презрением отвергает Некрасов, причем устами народа, это рабское счастье! Сытость и благополучие, купленные ценой унижения собственного достоинства,— нет, называть это счастьем недостойно человека. Сформулируем эту мысль для подпункта плана:

Счастье, купленное ценой рабской угодливости,— недостойно человека.