Отношение различных социальных сло6ев и политических партий к столыпинской аграрной политики (Сочинение на свободную тему)

Главными средствами проведения реформы были административный нажим и неприкрытое насилие. На 1 сентября 114 года заявление об укреплении земли в личную собственность подали 2,7 млн. хозяев. Из них только 26,6% получили согласие сельских сходов, да и эти положительные приговоры часто вырывались у схода угрозами и грубым давлением земских начальников. В одном приговоре крестьян Киевской губернии говорилось: «Закон 9 ноября погубит крестьянское земледелие. Крестьяне это видят, чувствуют, заявляют начальству, но оно насильно принуждает подписывать согласительные приговоры, нежелающих сажают за решетку и держат, пока не согласятся подписать. Отказавшихся сажают в тюрьму и этапом высылают из губернии… Слезы и горе в каждом селе. Скупят землю мужицкую кулаки деревенские и пришельцы разноплеменные.

Останется крестьянство безземельное и безработное, а это не доведет до добра»1.

Выходя из общины, крестьянин не переставал думать о барской земле и не скрывал замыслов об истреблении своих вековечных угнетателей.

В связи с пятидесятилетием отмены крепостного права и столетней годовщиной Отечественной войны 1812 года среди крестьян во многих губерниях распространились слухи о предстоящем в 1912 году всеобщем восстании с целью раздела земли помещиков. «Слухи являются настолько упорными, — доносил в департамент полиции начальник Тамбовского губернского жандармского управления, что некоторые крестьяне отказываются от укрепления земли в собственность из боязни, что тогда общество лишит их земли, которая достанется от помещиков»1. Своим главным врагом крестьяне, как и в 1905 году, считали помещика. За семь лет (1907 – 1914) из 1067 крестьянских выступлений 437, или 41%, были направлены против помещиков, тогда как против столыпинского «землеустройства» — 262 (24%). Пожоги помещичьих усадеб приняли такие перемены, что газеты писали о «пожарной эпидемии».

Эсеры пытались представить сопротивление крестьян столыпинскому землеустройству как свидетельство «прочности общинного правосознания» в крестьянстве. В отличие от трудовиков, некоторые проявили равнодушие к общинному землевладению и даже высказались за разработку более справедливого, чем указ 9 ноября. Законно о выделе из общины, эсеры взяли под защиту этот средневековой институт. Игнорируя факты, они расхваливали общину как «барьер» против концентрации земельной собственности, доказывали способность общины к совершенствованию культуры. В действительности крестьяне боролись не за сохранение общины, а против полицейских методов ее ликвидации, ущемляющих интересы крестьянской массы в угоду горстке кулаков. Крестьяне выступали против указа 9 ноября как помещичьего разрешения аграрного вопроса, призванного спасти дворянские латифундии и политическое государство помещиков. В этом заключалась глубоко демократическая, прогрессивная сторона крестьянской борьбы против столыпинского «землерасстройства».

Крестьяне бойкотировали выборы в землеустроительные комиссии, отказывались покупать землю у Крестьянского банка и вносить платежи по выданным судам, принимали на сходах приговоры о несогласии на выдел отдельных хозяев, избивали вышедших на хутора богатеев, травили их посевы, портили воду в колодцах, поджигали их строения.

Крестьяне не допускали производства землемерных работ, прогоняли землемеров, уничтожали их инструменты и межевые знаки.

В течение 1910 года имели место неоднократные поджоги вышедших на хутора. Выражение «отрубник» сделалось бранным. Выход из общины почти совсем прекратился. Некоторые отрубники заявили о своём желании вернуться в общину.