Анализ «Пророк». Каким должен быть поэт и не только (Пушкин А. С.)

Стихотворение Пушкина «Пророк» относится к философской лирике и посвящено извечной теме поэта и поэзии, которую невозможно исчерпать. Оно рассказывает о рождении истинного поэта, творца.

Лирический герой томится «духовной жаждою» в «мрачной пустыне», он желает познать истину в мире, где нравственные ценности, душа потеряли свою значимость. На распутье, в момент выбора дальнейшего жизненного пути, ему является ангел. Серафим наделяет героя острейшим зрением («отверзлись вещие зеницы»), тончайшим слухом («моих ушей коснулся он - и их наполнил шум и звон»), одаривает мудростью мысли и меткостью слова («вырвал грешный мой язык и жало мудрыя змеи вложил»), превращает его сердце в уголь, пылающий огнем, что, причиняя невыносимую духовную боль, делает чувства ярче.

Но несмотря на всё это лирический герой остаётся неподвижно лежать в пустыне до тех пор, пока не слышит божий глас. Ведь лишь вдохновение, воля Творца наделяет даром «глаголом жечь сердца людей».

Сам же Александр Сергеевич Пушкин в «Пророке» жжет наши сердца четырёхстопным ямбом. Строки становятся единым целым благодаря перекрёстной рифме (абаб). Притом нечётные строки объединены мужской рифмовкой, а чётные – женской.

Это произведение невероятно богато и средствами художественной выразительности. Читатель видит здесь и огромное количество эпитетов («пустыне мрачной», «перстами лёгкими»), сравнений («отверзлись, как у орлицы»), метафор («угль во грудь водвинул»). Стихотворение построено на иносказаниях. Каждое действие Серафима определяет одну из основных черт истинного поэта, что подчеркивается синтаксическим параллелизмом четырёх частей, на которые условно можно разделить «Пророка». Произведение хочется читать медленно, отчетливо проговаривая каждое слово. Этого автор достигает за счёт инверсии («пустыне мрачной», «внял я», «грешный мой язык»), частого употребления однородных членов («и празднословный и лукавый»), особого языка, забытого в наше время. Здесь устаревшие слова и их формы («жаждою» вместо «жаждой», «виждь» вместо «видь», «мудрыя» вместо «мудрой») органично вписываются в авторскую речь, тогда как сегодня они встречаются далеко не часто.

Мы можем долго говорить об особой художественности языка Пушкина, однако главное в стихотворении – его идея. И эта идея вечна, как поэзия.