Мотив мучительного творчества в лирике И. Анненского (ЕГЭ по литературе)

Мотив мучительного творчества можно найти в стихотворениях «Поэзия», «Поэту», «Старая шарманка».

В стихотворении «Старая шарманка», как и в большинстве других лирических произведений Анненского, лирическое событие не имеет повествовательной оболочки. Сюжетность заключается в сцеплениях и разрывах между внешним и внутренним миром. «Вещизм», так свойственный акмеизму, в этом стихотворении проявляется не в динамике вещей, а в динамике отражённых в предметах психологических процессов. В «Старой шарманке» связь между музыкальным предметом и человеком символическая.

Здесь вещь иносказательно замещает человека и потому наделяется человеческими свойствами.

В начале стихотворения рисуется переходное состояние природы от зимы к весне:

Небо нас совсем свело с ума:

То огнём, то снегом нас слепило,

И, ощерясь, зверем отступила

За апрель упрямая зима.

Чуть на миг сомлеет в забытьи –

Уж опять на брови шлем надвинут,

И под наст ушедшие ручьи,

Не допев, умолкнут и застынут.

Здесь лирический герой заявлен в местоимении «нас»: возможно, речь идёт о шарманщике и его шарманке, которые представляют собой единое целое, а может быть, здесь имеется в виду состояние любого человека в переходный период между зимой и весной. Образ зимы у Анненского напоминает образ «ведьмы злой» в стихотворении Ф. Тютчева: «Зима недаром злится, / Прошла её пора…». У Анненского зима упрямая, сравнивается со зверем. Сначала она побеждает весну и заставляет замолкнуть ручьи, не успевшие допеть свою песню. Уже в этой пейзажной зарисовке начинает звучать мотив творчества как мучительного процесса борьбы за вдохновение. Пейзаж у Анненского городской, на это указывает такой словесный ряд: «сад», «камень». «раскрытое окно», «закоулок». Окно наделено человеческими свойствами, оно «глядит», «как трава одела закоулок». Казалось бы, весна победила, наступил май, сад шумит, трава растёт, но старая шарманка не радуется этому:

Лишь шарманку старую знобит,

И она в закатном мленьи мая

Всё никак не смелет злых обид,

Цепкий вал кружа и нажимая.

И никак, цепляясь, не поймёт

Этот вал, что не к чему работа,

Что обида старости растёт

На шипах от муки поворота.

Создавая образ старой шарманки, поэт использует своего рода «техницизм». Изображая технический процесс игры старой шарманки, он создаёт образ муки, всю протяжённость и материальность этого образа. Поэт использует прозаизмы: «цепляясь», «вал», «шипы», но в контексте стихотворения прозаизмы лишены особой лексической окраски, не имеют признаков обыденной, тривиальной речи. Идея стихотворения заключается в заключительных строках:

Но когда б и понял старый вал,

Что такая им с шарманкой участь,

Разве б петь, кружась, он перестал

Оттого, что петь нельзя, не мучась?..

Процесс творчества всегда сопровождается муками художника, но в этом он видит свой долг, своё предназначение.

Мотив природы, отторгнутой от жизни городского человека и страдающей от него, можно выделить в таких стихотворениях, как «За оградой», «Желание жить», «Ноябрь». «Ветер».

В сонете «Ноябрь» в первом катрене создаётся образ ноябрьского пейзажа с помощью эмоционально-оценочных эпитетов «тускло» (пурпурное пламя), «мёртвы» (жёлтые утра). Образ застывшей мертвенно –тусклой природы создаёт эмоциональную тональность уныния, тоски, грусти. «Утеху» лирический герой находит только в том, что «местами / Налёт белил и серебра / Мягчит пушистыми чертами / Работу тонкую пера…» Мотив чувства неволи городского жителя в ноябре возникает в первом терцете: «В тумане солнце, как в неволе…» Лирический герой, мечтая выбраться из неволи, воображает приход зимы с бегом саней в поле, с круженьем облаков, где происходит хоть какие-то изменения, какое-то движение по сравнению с застывшим, однообразным ноябрём.

Таким образом, в лирике Анненского раскрываются темы жизни человека на фоне природы и города, темы сочувствия и сострадания, которые сопровождаются мотивами тоски, одиночества, муки творчества, разобщённости людей с миром природы.