Идея справедливости и ее воплощение в «Мастере и Маргарите» (Булгаков Михаил)

Как определить, что справедливо, а что нет, если у каждого человека свои представления о хорошем и плохом, верном и неверном, честном и бесчестном? Всякий считает, что уж он-то точно заслуживает высшей справедливости, включающей признание всех заслуг, всемирную славу, несметное богатство и мучительную смерть для всех врагов. Но отдельно взятый человек не способен установить справедливость – все его оценки будут субъективны, а для справедливого решения необходима определенная доля отстраненности.

Кто же обладает нужной долей отстраненности, кто может выступать в роли судьи Соломона? Не простой человек уж точно – считает Булгаков. Его скептицизм по отношению к возможности человека справедливо решить чью-то (даже свою) судьбу прослеживается в самом начале романа. Воланд, разговаривая с Берлиозом и Бездомным на Патриарших прудах, говорит следующее: «А бывает и еще хуже: только что человек соберется съездить в Кисловодск, пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет - поскользнется и попадет под трамвай!».

Его иронический тон подчеркивает, что это просто смешно – полагать, что справедливость в руках человека. Он для этого слишком мелкая сошка, которая живет меньше века и не может заглядывать далеко вперед, действую сообразно грядущим историческим процессам.

Вся жизнь обыкновенного человека – бестолковое хождение по замкнутому кругу «дом – работа – театр – ресторан – дом». Ярким примером таких людей могут служить члены МАССОЛИТа. Писатели и поэты, выразители надежд и чаяний эпохи, люди, по определению тонко чувствующие и понимающие жизнь, гоняются за путевками на отдых, квартирами, премиями, пишут только то, что точно опубликуют и не встают из-за стола в ресторане Дома Грибоедова. Доверили бы вы таким людям управление справедливостью? Сомнительно.

Один писатель из всех упомянутых в романе отличается от остальных. Это, конечно, Мастер. Его, однако, нельзя назвать обыкновенным человеком – хотя бы потому, что он сам себя признает сумасшедшим. А сумасшедшие, как известно, видят жизнь совершенно под другим углом – возможно, под тем самым, под каким становится видна справедливость.

Если развивать эту мысль, отклонение от нормы дает больше возможностей для действительной справедливости. Развитие событий в романе дает понять, что того же мнения придерживался и Булгаков: достаточно обратить внимание на судьбу Маргариты. До встречи с Мастером она жила с человеком, которого не любила, и вовсе не собиралась уходить. Справедливо ли это по отношению к ней самой, к мужу, к возможным детям, которые родились бы без любви? Нет. Гораздо больше справедливых поступков Маргарита совершила, став ведьмой: например, помогла Фриде.

Кто же открыл Маргарите глаза на то, что справедливо, а что нет? Безусловно, Воланд. Вот он – носитель высшей справедливости в романе. Именно к нему обращается Левий Матвей с просьбой дать Мастеру «покой», замечая, что света он не заслужил. Назвать его обыкновенным человеком не повернется язык: обыватели не завтракают с Кантом и не ходят в сопровождении говорящих котов. Воланд – кульминация необыкновенности.

Таким образом, Булгаков высказывает очень интересную и нетипичную точку зрения по вопросу справедливости: она принадлежит не простым людям, а исключительно избранным. Впрочем, подобные взгляды для поддерживавшего монархистов Булгакова не так уж необычны, он всецело разделял идею о преимуществах неограниченной власти монарха и метафорически высказал ее в своем романе.