Образ Преображенского по повести Собачье сердце (Булгаков Михаил)

Профессор Преображенский — ключевая фигура повести Михаила Афанасьевича Булгакова «Собачье сердце». С первых же страниц ясно, что Преображенский — аристократ. Он полностью соответствует такому положению: обладает высокими нравственными качествами, непоколебимыми моральными принципами и безукоризненным воспитанием. Он — великий учёный в области медицины — посвятил себя и свои научные изыскания евгенике. Люди далеко не низших слоёв приходят к нему за омоложением, чем и обеспечивают проживание профессора в семикомнатной квартире на Пречистенке. И здесь впервые встаёт вопрос: а так ли безукоризненна нравственность профессора? Ведь отнюдь не всем его пациентам деньги достались честным путём, о чём один из них заявляет прямо: «сколько ни накраду — всё, всё на женское тело, на раковые шейки, на Абрау-Дюрсо».

Но посмотрим на ситуацию с другой стороны. Должен ли многоуважаемый врач, светило науки, заниматься тем, с чем, очевидно, не справляется советская милиция и жертвовать средствами на эксперименты и прочие нужды ради морали? Вопрос спорный, но он раскрывает взгляды профессора, который считает, что каждый должен заниматься своим делом. Отчасти в этом кроется и его неприязнь к пролетариату, особенно к таким его представителям, как Швондер, которые во всём стремятся углядеть наживающуюся буржуазию и всё ещё занимаются мировой социалистической революцией вместо поддержания порядка в стране, а в случае Швондера — в Калабуховском доме.

Ещё один такой спорный вопрос — это проведение опытов на животных. Собственно, эксперимент на бездомном псе и является завязкой произведения. Многие видят в этом этическое преступление, но забывают, что движение науки немыслимо без экспериментов. Кроме того, Филипп Филиппович на самом деле является глубоким гуманистом. И доказывает это не только словами: «Ласка — единственный способ, который возможен в общении с живым существом. Террором ничего поделать нельзя», — но и делом.

Во-первых, Шарик был псом, обречённым на смерть в грязном переулке, а научные изыскания Преображенского в конце концов обеспечили ему сытую жизнь. Во-вторых, ко всем в своём доме он относится с уважением, какую бы ступень или должность он не занимал. Это видно и в обращении с Зиной, прислугой, и с кухаркой Дарьей, и, наконец, с доктором Иваном Арнольдовичем Борменталем. Доктор Борменталь, помимо прочего, является ещё и другом Преображенского, и мы можем увидеть благородство и преданность профессора. Несмотря на то, что Полиграф Полиграфович измучил докторов, Филипп Филиппович был категорически против обратного превращения подопытного ввиду двух аспектов. Первый — в Шарикове профессор видел именно человека, не животное (первоначально Борменталь выдвинул гипотезу, что гипофиз спровоцировал развитие мозга собаки, подтолкнул уже накопленные знания к развитию) и готов был нести ответственность за созданную им личность. Второе — Преображенский знал, что исчезновение Шарикова вызовет подозрения, и для него недопустимо «бросить коллегу в случае катастрофы, самому же выехать на мировом значении». Сам же Борменталь характеризует профессора как «истого учёного», «уверенного и поразительно умного человека» и всячески ему предан как студент, которого тот взял под своё крыло, и как человек, восхищающийся гением своего времени.

Ещё одна немаловажная черта характера Преображенского — то, что, несмотря на все свои успехи и достижения, он не тщеславен и готов спокойно принимать собственные ошибки: «Моё открытие, черти бы его съели, с которым вы носитесь, стоит ровно один ломаный грош...» Сын кафедрального протоирея, Филипп Филиппович Преображенский годами упорного труда добился положения мирового светила при советской власти, равно как и нажитого состояния. В совестливости и законопослушности его не приходится сомневаться, что хорошо видно в эпизоде с Борменталем: «На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено. Доживите до старости с чистыми руками».

Итак, по итогу всего вышесказанного, видно, что профессор Филипп Филиппович Преображенский — образ не идеальный, но, несомненно, благородный и положительный.