Биография Чеслав Милош, лауреат Нобелевской премии по литературе

Присуждение премии Нобеля Милошу в 1980 году, в разгар рабочего движения в Польше, буквально через несколько недель после образования профобъединения «Солидарность», многие восприняли как выражение Шведской академией определенных социальных симпатий. Этот польский поэт, автор более 10 сборников стихов и прозы, уже давно обретший пристанище на чужбине и ведущий замкнутый образ жизни, до получения высшей литературной награды мира был мало популярен в читательских кругах. На родине он не издавался, а по другую сторону границы мирового раздела его поэзия не тревожила души; он сам сказал об этом: «Читателя у моей поэзии на Западе не было. Я писал по-польски, а поляки, жившие здесь, на Западе, ничего в моих стихах не понимали, ничего». В Европе и США Милош пользовался уважением как прозаик, публицист и литературный критик, его знали как крупного специалиста по славянским литературам, как блестящего лектора и как переводчика на польский французских и английских поэтов, а также библейских текстов, он имел известность в роли переводчика классической отечественной лирики на другие языки, но основное дело жизни — собственная поэзия Милоша — по существу была открыта читательским массам лишь решением Академии.

Чеслав Милош родился в литовской деревне Шостейняй Недайнянского уезда, входившего в состав Королевства Польского.

По отцу он поляк, по матери литовец. Отец имел диплом инженера-строителя и специализировался на возведении железнодорожных мостов и путей. Школьные годы Чеслав провел в Вильно (ныне — Вильнюс), огошедшем к тому времени к возродившейся как самостоятельное государство Польше, а в 1929 году поступил на юридический факультет Виленского университета имени Стефана Батория и, окончив его в 1934 году, получил степень магистра права. После чего два года как стипендиат Виленского университета занимался в Сорбонне. К поэзии обратился рано — первые его стихи опубликованы в университетском журнале, когда Милошу было 19 лет.

Катастрофическая историософская концепция сильнее всего проявилась в поэзии Чеслава Милоша, автора сборников „Поэма о застывшем времени (1933) и „Три зимы" (1936).

Эти мотивы трагического восприятия своего времени сохранились в творчестве Милоша и в дальнейшем. Сам Милош писал об истоках своих настроений так:

«Я приналежу к тому направлению, которое принято называть авангардом. Мой первый сборник стихов вышел в 1933 году, и тогда критики окрестили меня главным „катастрофистом". Так называлась наша литературная группа — „Катастрофисты". О какой катастрофе тогда шла речь? Это была середина 30-х годов: политические процессы в Советской России, с одной стороны, и приход Гитлера к власти, с другой. Со всех сторон на нас надвигалась катастрофа, и мы, молодые литераторы Польши, не могли не предчувствовать грядущих событий, которые определили весь облик XX столетия. Но я бы хотел подчеркнуть, что это было нечто большее, чем политические предчувствия того, что случилось впоследствии с нашей Польшей, с этой частью Европы и Россией. Это предчувствие, я бы даже сказал, зиждилось на некоем метафизическом основании».

Уже за первый сборник стихов Чеслав Милош получил премию Польской академии литературы. К художественным предшественникам Милоша критики причисляют его соотечественника, мастера интеллектуально-ассоциативной лирики, поэта прошлого века Циприана Норвида. Большое влияние на Чеслава оказал Оскар Милош, его родной дядя, известный поэт, считавший себя литовцем и писавший на французском. Они сблизились, когда Чеслав приезжал в Париж в 1931 году. Сам Чеслав видел корни собственного творчества в старой польской поэзии XVI века и в наследии основоположника польского романтизма, корифея словесной живописи Адама Мицкевича. А вот узкопатриотическое мировосприятие соотечественников, отмеченных Нобелевской премией, — Сенкевича и Реймонта — ему было чуждо.

Польский поэтический авангард, в рамках которого выступил молодой Милош, выбросил из практики стихосложения рифмы и метрические формы. Это был решительный шаг, но, оглядываясь на те времена, сам Милош оценивал его положительно: «Я думаю, что мы это сделали не напрасно. Польский язык не настолько удобен для ритмической поэзии, насколько русский. Это два совершенно разных славянских языка, в них действуют совершенно противоположные принципы. И в этом смысле направление так называемого авангарда оказало очень, я считаю, благотворное влияние на польскую поэзию. Но творчество самих авангардистов было слишком формалистическим, оно было заключено в слишком узкие рамки внешнего эксперимента».

В дальнейшем именно Милошу удалось преодолеть эту узость, его лирика приобрела теплоту, она проникнута сложной иронией, насыщена перекличками с отечественной литературой прошлого и в этом смысле очень исторична. Важнейшими темами его творчества явились: творец и родина, поэт и родной язык, художник и изгнание. Изгнание, — говорил он, — для современного поэта — судьба, независимо от того, живет ли он на родине или вне ее. Свою собственную эмиграцию Милош старался воспринять философически: «Вся польская поэзия XIX века была в изгнании, так что эго не такое уж большое исключение».

В 1936 году поэту пришлось покинуть Вильно — из-за слишком левых взглядов. Он поселился в Варшаве и работал там на польском радио. В Варшаве он провел почти всю войну, участвовал в культурном Сопротивлении, публиковал стихи в подпольных изданиях, в 1942 году составил и выпустил нелегальную антологию польской поэзии «Независимая песнь». В одной из его поздних миниатюр есть строчка: «Как сумели мы выжить, не понимаю». Считают, что лучшие образцы творчества Милоша связаны именно с этим временем. Сам он говорил: «Вы знаете, какое это было время, вы знаете, что происходило в Польше тогда, чем была Варшава тогда, — Варшава_6ыла самым последним кругом ада, европейского ада. И вот уже тогда, даже тогда я искал в моих стихах, которые были как раз обо всем этом, искал какой-то формы, артистической формы». В самом начале 1944 года Чеслав женился, в семье было два сына.

Сразу по окончании войны в Кракове вышел новый сборник поэта, названный «Спасение», — первый и последний в те годы. С 1946 года Милош принимал деятельное участие в литературных буднях страны, работал культурным атташе в польских посольствах в Вашингтоне и Париже. О происшедшем далее он вспоминал: «В 1949—1950 годах в нашей стране произошел известный перелом. Коалиционное правительство было физически уничтожено, в художественной же жизни Польши началась тирания соцреализма. На этом кончился мой роман с новой властью, я порвал с этим режимом». В 1951 году Милош получил распоряжение вернуться домой, но объявил себя невозвращенцем, отказавшись «от роли первой скрипки оркестра концентрационного лагеря». Это решение он подтвердил книгой «Порабощенный разум» (1953), выразившей его отношение к событиям на родине. Там его имя перестало упоминаться.

Первые годы за рубежом Милош жил в Париже, занимался преимущественно литературоведческой деятельностью, издал несколько книг прозы и поэзии. В 1960 году его пригласили приехать в Америку и прочитать курс славянских языков и литературы. С этого времени писатель обосновывается в Беркли, работает профессором Калифорнийского университета. В 1969 году вышла его книга «История польской литературы» (на английском языке). В 1970 году Милош принял гражданство США. В том же году его имя впервые появилось в списках Нобелевского комитета, перечисляющих кандидатов на премию. Но до награды прошло еще более 10 лет. В 1977 году в Нью-Йорке вышла книга Милоша «Зимний колокол», предисловие к ней написал Иосиф Бродский. Получение Нобелевской премии на какое-то время вернуло Милоша Польше. Тогдашнее правительство послало ему приветственную телеграмму. Милоша принял Папа Римский, поляк Карол Войтыла. Католическое издательство в Кракове выпустило сборник его поэзии. На памятнике погибшим в волнениях 1971 года, открытом в Гданьске, были выгравированы строки из стихов Милоша. В начале 1981._года Милош посетил родину, на которой не был 30 лет. Встречался с Лехом Валенсой. Люблинский университет присвоил ему почетное звание доктора наук.

После введения в Польше военного положения все опять изменилось. Но поляки не забыли его имени и его поэзии. В 1985 году в Кракове вышел двухтомник поэзии Милоша — самое полное издание его стихотворений.

На русский язык поэзию Милоша на Западе начали переводить еще до получения им премии, первыми переводчиками были русские эмигранты Иосиф Бродский и Наталья Горбачевская. Сам Милош хорошо владеет русским языком, знает Россию, ее историю и литературу. Он говорит: «Мне бы хотелось сделать все возможное, чтобы воздвигнуть мосты дружбы, взаимопонимания и доверия между нашими народами... Отношения между русскими и поляками очень сложные: любовь-ненависть. Наверное, я очень типичный поляк, потому что я люблю русских и не люблю Россию».

Широкое общественное признание Чеслав Милош встретил со смешанным чувством: «Я не хочу быть знаменитым, — сказал он.— Я предпочел бы спокойно заниматься своим делом».